Н.Н. СТАРЫГИНА
ОБРАЗ CASTA DIVA КАК ЦЕНТР ЛЕЙТМОТИВНОГО КОМПЛЕКСА ОБРАЗА ОЛЬГИ ИЛЬИНСКОЙ
(«ОБЛОМОВ» И. А. ГОНЧАРОВА)
Создавая образ Ольги Ильинской, Гончаров, несомненно, стремился соотнести его с представлениями героев об идеальной женщине. Несомненно и то, что в образе героини выразилось авторское видение прекрасной женщины. Образ Ольги романтизирован и поэтизирован. Главным принципом его построения стала система лейтмотивов, характерная для оперного искусства XIX века (термин «лейтмотив» ввел немецкий композитор Рихард Вагнер). С образом Ольги соотносятся мотивы, тяготеющие к символичности, образы-символы, знаковые детали, служащие раскрытию его содержания и выявлению смысла взаимоотношений героини с другими героями.
В диалоге Обломова и Штольца, возникшем в контексте рассказа первого из героев о своем идеале жизни, в свернутом виде представлены основные лейтмотивы образа Ольги:
«...В доме уж засветились огни; на кухне стучат в пятеро ножей; сковорода грибов, котлеты, ягоды... тут музыка... Casta Diva... Casta Diva! – запел Обломов. – Не могу равнодушно вспоминать Casta Diva, – сказал он, пропев начало каватины, – как выплакивает сердце эта женщина! какая грусть заложена в эти звуки!.. И никто не знает ничего вокруг... Она одна... Тайна тяготит ее; она вверяет ее луне... – Ты любишь эту арию? Я очень рад: ее прекрасно поет Ольга Ильинская. Я познакомлю тебя – вот голос, вот пение! Да и сама она что за очаровательное дитя!» (с. 186-187)1.
Образ Casta Diva, музыкальный мотив, образы-лейтмотивы луны, сердца, мотивы «женщина-дитя», одиночества, тайны (загадки) образуют систему лейтмотивов, соотносимых с образом Ольги Ильинской, символически выражающих авторское понимание ее мирочувствования и миропонимания, характера взаимоотношений с другими героями.
Процитированный выше диалог сопоставим с высказыванием Обломова,
92
в котором последний раз упоминается Casta Diva: «Она (Ольга. – Н. С.) споет Casta Diva, а водки сделать не умеет так! И пирога такого с цыплятами и грибами не сделает!» (с. 457).
В первом приведенном диалоге намечается противопоставление поэзии и прозы, духа и быта. В этот период жизни героя оно существует на уровне подсознания Обломова как потенциальное, поскольку в нарисованной им картине идеальной жизни поэтическая (духовная) и прозаическая (бытовая) сторона жизни пребывают в состоянии гармонии. «Кухня» воспринимается как нечто само собою разумеющееся, доставляющее человеку чувственное удовольствие, которым, однако, не исчерпывается полнота его жизни: «музыка», Casta Diva(начальные слова из арии Нормы, героини одноименной оперы Винченцо Беллини) символизируют способность человека к эстетическому наслаждению искусством. Интерпретация Обломовым оперной арии («...как выплакивает сердце эта женщина!») свидетельствует о том, что он в полной мере способен к высшим духовным переживаниям.
Последнее упоминание Обломовым Casta Diva воспринимается как знак его духовной смерти: быт заслонил для героя другие сферы человеческой жизни, теперь он практически неспособен к духовным возвышениям. Чувственно-физиологическая сфера («кухня») жизни выдвигается на первый план. Слова «Casta Diva» - символ духовности человека – употребляются в отрицательно-ироническом смысле (ср. также с. 455).
Вместе с тем отметим, что Обломов соотносит Casta Divaс Ольгой Ильинской, то есть образ героини сопровождается в повествовании образом-лейтмотивом Пречистой Девы, одним из смысловых аспектов которого является указание на духовность человека.
Образ Пречистой Девы становится центром системы лейтмотивов, соотнесенных с образом Ольги Ильинской.
Одним из значимых является мотив «женщина-дитя», или мотив детскости, введенный в повествование при первом упоминании об Ольге: «Да и сама она что за очаровательное дитя!» (с. 187).
Позже он получает развитие в высказывании Штольца: «Штольц тоже любовался ею бескорыстно, как чудесным созданием, с благоухающею свежестью ума и чувств. Она была в глазах его только прелестный, подающий большие надежды ребенок» (с. 197). Мотив детскости мотивирован в повествовании особым статусом героини: в отличие от героев-мужчин, которые предстают зрелыми людьми, она изображена в процессе взросления. При этом героиня не утратила естественности и чистоты, присущих ребенку: «...он (Штольц.- Н. С.) с изумлением увидел, в какой образ простоты, силы и естественности выросло это многообещающее и забытое им дитя» (с. 473).
93
Мотив «женщина-дитя», воспринимаемый в соотношении с образом Пречистой Девы, вызывает у читателя ассоциации с евангельскими мотивами и образами. Ребенок – символ чистоты и открытости Богу: «...как новорожденные младенцы, возлюбите чистое» (I Пет., 2:2); «И сказал: истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное; Итак, кто умалится, тот и больше в Царстве Небесном» (Матфей, 18:3).
С образом Пречистой Девы связан образ света (сияния), символизирующий вечное, истинное и прекрасное в человеке, полноту его духовного бытия. Богоматерь являлась в сиянии света: «Облистало меня столь великое и безмерное Божественное сияние, не только извне, но еще более просветившее внутри», – свидетельствовал святой Дионисий Ареопагит.
Указания на свет присутствуют в портретах Ольги: «Она очень обрадовалась Штольцу; хотя глаза ее не зажглись блеском, щеки не запылали румянцем, но по всему лицу разлился ровный, покойный свет и явилась улыбка» (с. 196); «...улыбка так и ползает у ней по лицу, то осветит глаза, то разольется по щекам, только губы сжаты, как всегда» (с. 202).
Образ Девы Марии в христианской литературе «окружен» богатыми по смысловому наполнению образами. И в романе Гончарова вокруг образа-символа Пречистой Девы группируются соотносимые с образом Ольги знаковые образы: сада («Запертый сад» – символ девственности Девы Марии); луны (изображая Богоматерь, изображали под Ее ногами луну – античный символ целомудрия); книги (в руках Богоматерь, Дева Мария Премудрость или Матерь Мудрость, часто держит книгу - Книгу Премудрости Соломона); зеркала ((см. с. 210, 260, 274, 425, 455 и др.); ср.: «Она есть <•••> чистое зеркало действия Божия и образ благости Его» (Премудрости Соломона, 7, 26). Зеркало воспринимается символом девственности); ветки сирени ((см. с. 217, 227, 243, 244, 247, 250, 261, 272, 276, 285, 288, 298, 387, 406, 437, 439, 442, 455, 509); среди атрибутов Девы Марии – оливковая ветвь как эмблема мира, иногда она заменяет лилию – символ чистоты; ветвь с цветами, символизирующая генеалогическое древо Иисуса Христа - дерево Иессея); звезды («...ей нравилась эта роль путеводной звезды, луча света... "(с. 241); одно из названий Девы Марии – "Морская звезда», от лат. Stella Maris); розы (Ольга не любит ни резеду, ни розы (с. 217); см. также: «украденный у женщины розан» (с. 217); «Розы, померанцевые цветы...» (с. 338); роза в системе христианской символики соотносится с цветом: красный цвет означает кровь мученика, белый – чистоту; Деву Марию именовали «розой без шипов»); цветов («...как цветами, улыбками» (с. 326); ландыши (с. 217), акация (с. 271); ср.: «Цветы показались на земле; время пения настало, и голос горлицы слышен в стране нашей» (Песнь песней, 2:12)).
Связан с образом Пречистой Девы мотив ангела: Обломов
94
воспринимает Ольгу «чистым ангелом» (с. 261; см. также с. 226, 279, 289, 348, 353, 370). «Звуковой» портрет Ольги Ильинской можно соотнести с мотивом ангела: «Вдруг по дорожке захрустел песок под легкими шагами...» (с. 196).
Образ Пречистой Девы имеет, как известно, определенную цветосимволику. Голубой цвет плаща или накидки – символ неба и чистоты. Одежда Девы чаще всего красного цвета. В сценах Страстей цвет иногда фиолетовый или серый. Белый цвет - символ чистоты. Гончаров в описаниях практически не пользуется цветописью. Указания на цвет в романе достаточно единичны. Поэтому есть основание обратить на них внимание и воспринимать как цветосимволику.
В портретных штрихах Ольги Ильинской, рассредоточенных в романе, есть упоминания розового и красного цветов (не всегда прямые, часто опосредованные - через глаголы вспыхнула, покраснела и др.). Красный цвет – цвет любви.
Упоминается белый цвет лица (с. 225) и белое платье (с. 358) героини, ее «серо-голубые, ласковые глаза» (с. 206). Эта цветовая гамма вызывает у читателя вполне определенные ассоциации: белый, голубой и розовый цвета наполняются метафорическими смыслами: чиста и возвышенна любовь героев. Особенно важен белый цвет, означающий чистоту, невинность, непорочность, радость.
Ветка сирени может ассоциироваться с фиолетовым цветом – цветом печали и скорби. Чувство печали (грусти) усиливается благодаря настойчивому повторению: «сирени поблекли» (с. 276, 341, 429, 442, 485). Цвет сирени соответствует мотивам одиночества и тайны, намеченным в высказывании Обломова, когда впервые упоминается Casta Diva.
Заметим, что разные этапы любви Ольги и Обломова отмечены не только параллелью с временами года, на что неоднократно указано в гончарововедении, но и цветосимволикой: в начале – «Свидания, разговоры – все это была одна песнь, одни звуки, один свет, который горел ярко, и только преломлялись и дробились лучи его на розовые, на зеленые, на палевые и трепетали в окружавшей их атмосфере» (с. 256); ближе к финалу – «Он чувствовал, что светлый, безоблачный праздник любви отошел, что любовь в самом деле становилась долгом, что она мешалась со всею жизнью, входила в состав ее обычных отправлений и начинала линять, терять радужные краски» (с. 306).
Образ Пречистой Девы введен в роман через упоминание арии из оперы «Норма», то есть образ Ольги Ильинской создается с помощью приема, который можно обозначить как «музыкальное обрамление»: оно помогает ''втору раскрыть возвышенное состояние души героини, ее чистоту и красоту.
В сцене пения Ольги (с. 204) автор концентрирует основные мотивы.
95
образы и детали, соотносимые с первым упоминанием имени Ольги в тексте (см. выше): образ луны («Засветили лампу, которая как луна, сквозила в трельяже с плющом»), мотивы тайны или загадочности («Сумрак скрыл очертания лица и фигуры Ольги и набросил на нее как будто флеровое покрывало...»), грусти и одиночества («...но в звуках этих таился уже зародыш грусти»), мотив целомудрия и чистоты («От слов, от звуков этих, от этого чистого, сильного девического голоса...»), образ сердца как символ духовной и душевной жизни человека («...билось сердце...», «...сердце жаждало жизни...»; далее, в обсуждении героями пения Ольги образ сердца появляется вновь в контексте противопоставления сердечной и умственной жизни (с. 209)), мотив возрождения («...сердце жаждало жизни...», «Давно не чувствовал он такой бодрости, такой силы, которая, казалось, вся поднялась со дна души, готовая на подвиг»).
В финале сцены появляется образ Пречистой Девы: «В заключение она запела Casta Diva: все восторги, молнией несущиеся мысли в голове, трепет, как иглы, пробегающий по телу, – все это уничтожило Обломова: он изнемог». Образ Пречистой Девы как символ небесной духовности и чистоты и музыкальный мотив, символически обозначающий способность человека к духовному прозрению и возвышению, соединяются в описании реакции Обломова на пение Ольги.
Сцена пения Ольги, как известно, одна из ключевых в романе: в этот момент зарождается чувство любви между героями. В изображении писателем любовной ситуации вычленяются эмоциональные события: зарождение любви, признание в любви, переживание чувства, «финал». Музыка не случайно сопровождает ключевые любовные сцены: с ее помощью передается эмоциональная яркость и глубина переживания героями чувства.
Вторая сцена пения Ольги (с. 209-211)- это предчувствие любви Ольгой и признание Обломова в любви. В авторском описании, во-первых, актуализируются лейтмотивы образа Ольги, во-вторых, они расширяют свою семантику, в-третьих, мотивируют появление новых мотивов и образов.
Развитие темы любви, конечно, сопровождается образом сердца: «...это дурная черта у мужчин – стыдиться своего сердца... Лучше бы они постыдились иногда своего ума: он чаще ошибается». Оппозиция ум – сердце вводится в контекст размышлений о типах любви и, как следствие, об идеале женщины. В данном фрагменте текста акцентирован мотив любви-страсти: «...неясная боязнь гроз, самые грозы, порывы счастия – все звучало, не в песне, а в ее голосе»; «...им глядел не Обломов, а страсть».
Страсть уже здесь осмыслена как стихийная сила; это выражено опосредованно в образе грозы: «...боязнь гроз...». «...иногда на свежем лице ее вдруг сверкала игра сердечных молний, вспыхивал луч такой зрелой страсти, как будто она сердцем переживала далекую будущую пору жизни.
96
и вдруг опять потухал этот мгновенный луч, опять голос звучал свежо и серебристо», – и в образе огня («Оба они, снаружи неподвижные, разрывались внутренним огнем...»). В окружении этих мотивов и образов красный цвет («Щеки и уши рдели у нее от волнения...») воспринимается как символическое указание на возникновение любви в душе Ольги.
Мотив пробуждения (возрождения) в этом эпизоде разветвляется: Ольга выступает в роли спасительницы, пробуждающей героя к жизни («...внутренне скромно торжествовала, любуясь этим выражением своей силы»; актуализируется образ Casta Diva с его семантикой); Обломов ощущает в себе силы к возрождению от духовного сна («У него на лице сияла заря пробужденного, со дна души восставшего счастья...»); наконец, душа Ольги открывается любви («Надежды, неясная боязнь гроз...»). Появляется образ статуи («...она долго, не шевелясь, стояла у фортепьяно, как статуя...» (с. 211)), который перерастет в мотив оживления статуи.
Два образа как бы закрепляют семантическое наполнение фрагмента: слезы и зеркало.
Образ слез, во-первых, связывает вторую сцену пения Ольги с первой и, во-вторых, обрамляет данный эпизод: обсуждая первое пение Ольги, герои вспоминают о слезах на лице Обломова, обсуждая только что прозвучавшее пение, героиня указывает опять на слезы героя («Посмотрите в зеркало... глаза блестят, Боже мой, слезы в них!»; повествователь также отметил: «... наполненный слезами взгляд устремлен был на нее»).
Символика образа слез многозначна. В христианской культурной традиции слезы символизируют восхождение молящегося к Богу, «собирание» человека в соединении ума и сердца, души и тела. Слезы на молитве – это признак Божьей милости: человек осознает свои фехи, испытывает страх суда и осуждения. Вслед за этим к нему приходит ощущение тишины, чувство смирения, любовь к Богу и ближним. Слезы становятся сладостными, и человек начинает ощущать духовное утешение. В гончаровском романе нет прямых указаний на необходимость такого «прочтения» образа слез, но такая интерпретация возможна, поскольку одним из лейтмотивов в произведении является образ Пречистой Девы.
Появление образа зеркала может рассматриваться так же, как символичное или знаковое явление. Зеркало традиционно воспринимается как символ «удвоения» действительности и как граница между земным и потусторонним миром. С образом зеркала связано представление об опасности, подстерегающей человека, – например, нельзя смотреться в зеркало во время грозы.
В данном эпизоде образ зеркала, думается, можно воспринимать как символ границы между двумя эпохами в жизни Обломова: пробужденный к любви, к жизни герой приобретает новый облик, что и фиксирует зеркало. Однако сопряжение образа зеркала и образа грозы, тревога как возможное
97
следствие чувства «пограничного» душевного состояния способствует возникновению предчувствия беды (опасности), которое, в конце концов, реализуется в тексте, в том числе и с помощью образа зеркала: «Он посмотрел в зеркало: бледен, желт, глаза тусклые. Он вспомнил тех молодых счастливцев <•••> Он опять поглядел в зеркало. «Этаких не любят! – сказал он» (с. 260). Не случайно письмо Обломова к Ольге сравнивается с зеркалом: «...в письме этом, как в зеркале, видна ваша нежность... "(с. 274). Не случайно образ зеркала возникает в переломный для Штольца момент: Андрей влюблен и пытается понять, любит ли его Ольга: «Нет сил, – говорил он дальше, глядясь в зеркало. – Я ни на что не похож... Довольно!.. Он пошел прямо к цели, то есть к Ольге» (с. 425). Не случайно образ зеркала появляется в речи Обломова, узнавшего о счастье Ольги и Андрея: «Боюсь зависти: ваше счастье будет для меня зеркалом, где я все буду видеть свою горькую и убитую жизнь...» (с. 455).
Эпизоды пения и образ Casta Diva сопровождают момент взросления Ольги, то есть осознание ею своего чувства к Обломову (с. 228, 235, 240-245). Несостоявшееся пение (с. 358-360) арии из «Нормы» становится знаком несостоявшейся любви героев.
Таким образом, образ Casta Diva(Пречистая Дева) – центр лейтмотивного комплекса, соотносимый с образом Ольги и раскрывающий мировосприятие, характер и взаимоотношения героини с другими персонажами. В данном случае справедливо сказать о том, что образ Ольги создается в контексте христианской традиции почитания Богородицы. Но у читателя могут возникнуть неоднозначные и сложные ассоциации, связанные с семантикой образа Богоматери.
В христианской антропологии образ Богоматери символизирует идеального человека или полноту образа Божьего в человеке. Божественная Дева – первый человек, достигший обожения. Ее земная жизнь – образец праведной жизни для христианина. Ее главные добродетели – чистота и смирение. Ее основные занятия - Богомыслие, молитва, чтение и изучение Священного Писания. Для верующих Дева Мария – заступница, хранительница нравственной правды, утешительница, спасительница (в молитве к Ней звучит: «Спаси нас...»). Она – «радость всех тварей».
Молящийся всегда ощущает связь Богородицы с человечеством.
Не случайны названия икон, почитаемых на Руси: «Беседная», «Благодатное Небо», «Отрада, или Утешение», «Взыскание погибших», «Достойно есть, или Милующая», «Неопалимая Купина», «Неувядаемый свет», «Нечаянная радость», «Утоли мои печали», «Целительница».
Символизация образа Ольги в соответствии с христианскими этическими и эстетическими представлениями обусловлена стремлением автора обозначить в героине высоту духа и душевную чистоту. В образе Богородицы, прежде всего, и выявлена высшая духовная суть человека.
98
Вместе с тем читатель понимает, что два образа – Ольги и Пречистой Девы – соотносятся как реальность и идеал. В реальной жизни земная женщина захотела стать «Богородицей» для Обломова: «... спасти нравственно погибающий ум, душу...» (с. 214); стать «путеводной звездой, лучом света, который она разольет над стоячим озером и отразится в нем» (с. 241).
Любовь к Обломову Ольга «считала... уроком, назначенным свыше» (с. 214). Героиня была горда своей миссией спасительницы и целительницы. Но она не заметила, как «гордый, радостный трепет» (с. 214) перерос в «деспотическое проявление воли» (с. 250); любовь – в «долг» (с. 254), в рационально осмысленное чувство, диктующее определенный тип поведения. Символизация образа Ольги дает понять читателю, что существуют пределы человеческих возможностей, что самолюбие (с. 208-209) может привести человека к грехопадению: гордыня – грех, за который «Бог наказывает» (с. 387) Ольгу. Напомним, что и Штольц не смог пробудить Обломова к деятельной земной жизни. Возможно, в таком положении героев относительно друг друга – Штольц и Ольга как пытающиеся спасти душу Обломова – наиболее отчетливо проявляется христианское миропонимание автора: земная жизнь человека предначертана, ибо все в руках Божьих.
Образ Пречистой Девы в контексте любовной ситуации романа указывает еще на один мотив, являющийся сюжетообразующим, – мотив возрождения, связанный с образом главного героя.
99
1Роман «Обломов» цит. по: Гончаров И. А. Обломов // Гончаров И. А. Собр. соч.: В 4 т. Т. 2. М., 1981. Далее текст романа цитируется по этому изданию.